Литература
Произведения

Байрамов Энвер Зубеирович

"Великий просветитель российских мусульман Исмаил Гаспринский"

(Отрывок из новой книги,
выходящей из печати в апреле 2001г.)

Первое знакомство.

Родился он среди людей, Но избран был самим Аллахом, Чтобы от низменных страстей, От грязи, зависти и страха Очистить мудрым словом души Невежественных и заблудших,

Родом я из Крыма, Ранние детские годы прожил в татарской слободе города Симферополя. Чуть позже отец мой, Байрамов Зубеир Абдульмеджитович, окончив педагогический институт, перевез семью в центр города. А вскоре, в 1937 году, отец был арестован органами НКВД по ложному доносу, А когда был освобожден, то сразу же поступил в аспирантуру педагогического института в Москве, поменял большой двухэтажный дом в центре Симферополя на крошечную комнатку в общей многoнаселенной квартире столицы. Из всей огромной домашней библиотеки в Крыму отец прихватил с собой лишь несколько книг. Из них я запомнил большую книгу Е. Маркова "Очерки Крыма", которую постоянно перечитывал в тоске по родине, а также книгу в твердом переплете с портретом на первой странице седоусого мужчины в европейском костюме, который напоминал мне фотографический портрет моего деда Абдульмеджита Байрамова. Книга была. набрана арабским шрифтом, который я не знал.

Вскоре началась война с фашистами, Отец погиб на фронте в первые же дни войны. В маленькой комнатке остались только я, мать и маленькая сестра Диляра. Всю войну я, подросток, проработал на оборонном заводе: точил мины на токарном станке для фронта. А в 1945 году мы с мамой с ужасом узнали, что моя престарелая беспомощная любимая бабушка Урхие насильно выселена из Крыма в далекий Узбекистан вместе со всеми другими крымскими татарами. После такого трагического известия, напуганная мама сразу же уничтожила все дневники, рукописи, тетради, фотографии и книги отца, в том числе и любимую мою книгу Е.Маркова "Очерки Крыма": за нами без причины, только по национальному признаку была установлена слежка, местный участковый милиционер постоянно проверял, кто нас навещает дома. И только через несколько лет после войны я обнаружил среди своих старых учебников книгу в темном твердом переплете, отпечатанную арабским шрифтом. Арабского шрифта я не знал и книга долгое время так и оставалась непрочитанной,

***

С той поры прошло более четверти века, когда в начале шестидесятых годов двадцатого столетия меня, как опытного культ-просветительного работника с высшим спеиальным образованием пригласили на работу во Всероссийское общество "Знание" в качестве старшего консультанта по просветительной работе среди последователей ислама. В те годы для работы среди последователей различных религий был организован Центральный Дом научного атеизма. Тогда же я создал соответствующую секцию по работе среди последователей ислама, а также для них же народный университет культуры, устный журнал "Хочу все знать" и татарскую художественную самодеятельную бригаду, которой руководила Рабига Исаловна Бурнашева. Секцию возглавлял вначале известный профессорвостоковед Беляев Евгений Александрович, а затем профессорарабист Малюковский Магариф Вагизович, рекомендованные Институтом Востоковедения Академии наук СССР. В секцию вошли татары-интеллигенты: генерал Чанышев Якуб Джангирович; профессор-арабист Султанов Абдрахман Фасляхович; профессор Хан-мурзин Измаил Ибрагимович; тюрколог Гафаров Басыр Гафарович; генерал в отставке Шаги-Ахметов Махмуд Шагинурович; Галикеев Анэс Хасанович, инженер; Валитова Айсулу Абдрахмановна, доктор филологических наук; Ишмаев Гиндулла Гатаулович, бывший редактор татарской газеты в Москве; Исмагилов Салих Харисович, бывший преподаватель башкирского и татарского языков; Кутуева Махфузя Газымовна, бывший преподаватель татарской школы в Москве; Мавлюков Рашид Рахматуллович, кандидат филологичесчких наук, журналист; Тагиров Кадыр Фахрутдинович, заведующий мусульманским отделом Совета по делам религий; Тилеев Шамсон Исламович, кандидат исторических наук; Фатхуллин Хафиз Халимович, драматург; Позднякова Роза Аминовна, научный работник и др.

При секции был создан актив из числа представителей татар, работающих на крупнейших предприятиях города Москвы, Так, Ахмеджанов Абдул Яхьявич был организатором просветительской работы среди рабочих татар первой прядильной фабрики; Аляутдинова М.А., Ахмеджанова Файля и Надыршин Сафа Садридинович вели просветительскую работу среди рабочих татар завода "Красный богатырь". При этом же заводе мы организовали Совет по работе среди тружеников татар, татарские клуб и художественную самодеятельность, над которой шефствовала народная артистка Татарии Асия Сафиулловна Измайлова. Фамилию одного из членов секции я умышленно не упоминаю.

Комплектовать секцию исламоведов мне помогал один из ведущих сотрудников Института Востоковедения РАН профессор Кямилев Хайбуллаага. Он был из того поколения крымских татар, которое еще не носило отчества и я называл его как соотечественника - Хайбуллаага, т.е. уважаемый брат Хайбулла. Он был очень доброжелателен ко мне, снабжал нужной исламоведческой литературой, помогал составлять планы работы, давал мудрые советы, которые в ту непростую эпоху были весьма необходимы для меня, начинающего просветительную деятельность среди последователей ислама. Он же и рекомендовал мне на должность председателя секции мудрого и очень сдержанного человека, известного профессора, автора многих книг по исламу и истории арабов Беляева Евгения Александровича. Активистов из числа московских татар привлекал в секцию я сам, так как, имея большой опыт культурно-просветительной работы в масштабе Москвы и Московской области, знал многих активистов самых разных национальностей. И вот на эту секцию по работе среди последователей ислама я однажды принес книгу, которую хранил у себя с довоенных лет. В конце заседания секции я попросил ученого тюрколога Басыра Гафаровича Гафарова, который отлично знал и крымскотатарский язык и арабский шрифт, прочесть ее вслух.

Гафаров прочитал несколько страниц. Оказалось, что книга написана крымско-татарским писателем-просветителем еще до Октябрьской революции. Один из активистов-татар встал с места и закричал на меня:

- Как вы смели принести книгу панисламиста, татарского националиста Исмаила Гаспринского, на секцию общества "Знание"!

Все присутствующие испуганно молчали. Слово взял председатель секции профессор Евгений Александрович Беляев. Он сказал, как обычно, спокойно и невозмутимо:

- Гаспринскому Исмаилу-бею приходилось вводить новое в дело образования и печати мусульман в весьма трудных условиях. Многие его вначале не понимали. Но благодаря ему мусульмане России стали образованнее, приблизились к русским во многих отношениях. Гаспринский сумел установить весьма перспективный диалог через созданную им газету "Терджиман" - "Переводчик" между мусульманским востоком и Россией. Таких результатов до него не достигал еще никто из мусульманских деятелей.

Вслед за профессором Е.А.Беляевым с места встал ученый-филолог Басыр Гафарович Гафаров. Он спокойно сообщил, что Исмаил Гаспринский известен как талантливый педагог, реформатор школьного образования у тюркотатарских народов, что он идеолог и организатор движения в области просветительной среди мусульманских народов России джадидизма. И что все мусульмане страны в былые годы называли его - ата, отец нации.

Он же, Гафаров, рассказал, что сам он, будучи крымским татарином, хорошо знаком с деятельностью Гаспринского на посту мэра города Бахчисарая. К нему, как к мэру, с большим уважением относилось само царское правительство и неоднократно награждало орденами и медалями. А французский журнал выдвинул его кандидатуру на Нобелевскую премию, что говорит о мировом признании Исмаила Гаспринского, как общественного деятеля.

Активист, который первым выразил свое неприятие Исмаила Гаспринского, вскочил и закричал возмущенно:

- Да, вы представляете, о чем говорите?! О хорошем отношении царского правительства к крымскотатарскому деятелю! Имейте в виду вам это не простят! Вам это выступление припомнят!

Однако уже встал с места старый генерал Якуб Джангирович Чанышев, которого я знал, как человека высокой культуры и образованности. Он сказал, что Исмаил Гаспринский сформировался в качестве лидера передовой татарской интеллигенции под влиянием основного идеолога татарского просветительства Шигабутдина Марджани.

- Ваш Гаспринский - националист! И мы на эту тему еще поговорим в другом месте! - заорал с места активист,

- Что же. Давайте, поговорим. - спокойно ответил генерал Чанышев.

Многие члены секции помалкивали и вскоре разошлись.

Мы с Басыром Гафаровичем поехали к нему домой. Он подарил мне рукопись Исмаила Гаспринского "Русское мусульманство" на русском языке и объяснил, что наш великий просветитель никогда не высказывал идеи сепаратизма татар, идеи "объединения тюрков" в политическом плане, не противопоставлял другим народам. Гаспринский выступал за равенство людей, равноправие народов и их равное культурное развитие.

Мы расстались. А дома я тщательно изучал работу Гаспринского "Русское мусульманство". А вскоре я познакомился с отпечатанным на машинке докладом директора Института востоковедения академика Б.Гафурова, подготовленный им для ЦК КПСС в 1963 году. Он в очень мрачных тонах обвинял Исмаила Гаспринского в том, что тот "является проповедником панисламизма и пантюркизма, стремящийся столкнуть татар, башкир и другие "мусульманские" народности России в кабалу турецкому султану-халифу, что он турецкий ставленник, проповедник и захватнической политики Турции, направленной против России".

Именно такой же текст с более подробными обвинениями я прочитал в книге З.А.Ишмаметова "Социальная роль и эволюция ислама в Татарии" ( Казань, Татарское книжное издательство, 1979, с.132.)

Разумеется, все, что касалось моего великого земляка, живо интересовало меня. Его жизнь, его биография, находили во мне горячий отклик, И тогда, ознакомясь с его, Исмаила Гаспринского, трудами, я убедился в том, что он чистокровный татарин, пламенно любящий свой народ, свою семью, свой край. свои язык, историю, религию, традиции и обычаи, - ни в коем случае не националист, что он с такой же силой любит свою Родину Россию, русский и все российские народы, их языки, традиции и обычаи. С уважением относился к их религиям. Он считал и был глубоко убежден в том, что русские и татары - две составные нации в одном отечестве и вполне могут отлично уживаться друг с другом, уважая все то, что относится к характерным особенностям каждого народа. В качестве примера справедливого решения руководителем государства проблемы мирного и дружественного сосуществования двух, да и других народов, Гаспринский пересказывал в газете "Терджиман" предание о справедливом падишахе. Суть предания заключается в том. что мудрый правитель должен давать равные возможности всем своим подданным, учитывая их национальные и религиозные особенности, язык, обычаи, традиции, кухню и т.д. Если одни люди могут есть свинину другие конину, а третьи собак, то это не повод для ссор, взаимной ненависти и неприязни.

В конце концов, в одном большом доме у каждого может быть своя квартира. Свой котелок. Каждый празднует свой национальный праздник, но для всех и каждого существует одна - единая Родина - Россия, с общей Конституцией, с общими для всех праздниками и знаменательными датами, Так, ныне в дни празднования юбилея Москвы, ни одному москвичу, какой бы он национальности и вероисповедания ни был, не приходило в голову не радоваться этому событию.

Ныне в Москве, соответственно духовным потребностям людей каждой национальности, существуют армянские, корейские и другие школы. И никому не мешают. В каждой школе изучают культуру и быт не только своего, но и других народов.

Также существуют храмы православные, старообрядческие, католические, армяно-григорианские, мусульманские, иудейские, буддийские. Верующие этих вероисповеданий не вступают в конфликты с общероссийским правительством. Однако все эти хорошие, честные и чистые проявления человеческой солидарности в сталинские времена расценивались, как явления преступные.

Чтобы лучше вникнуть в суть деятельности татарского просветителя я решил сам разобраться в исторической обстановке того времени в Крыму. Из книг я узнал, что частые войны в девятнадцатом веке привели полуостров Крым к сильнейшей разрухе. Воинственными ли были татары в те времена? На этот вопрос отвечу стихами А.С. Пушкина, который посетил Крым вначале девятнадцатого столетия:

...Я помню гор
прибрежные стремнины.
Где бедные простых татар семьи
Среди забот и дружбою взаимной
Под кровлею гостеприимной...

...повсюду труд веселый и прилежный
Сады татар и нивы золотой...

...Недавно бедный мусульман
В Юрзуфе жил с детьми, с женою...
Мехмед (так звался он) прилежно, целый день
Смотрел за ульями, за садом
и за домашним виноградом,
Не зная, что такое лень.
Жену свою любил,
Фатима это знала...

Население Крыма сократилось тогда до 75% от своего первоначального количества. Более трехсот разрушенных селений было покинуто населением. Хозяйства крестьян-татар были почти полностью разорены. Они подвергались беспощадной эксплуатации старыми и новыми помещиками. Большое облегчение принесло открытие в 1876 году Лозово-Севастопольской железной дороги. В результате оживилось хлебопашество. Значительное улучшение произошло в садовой промышленности. Возросла урожайность садов. Железная дорога позволила увеличить сбыт соли. Развивались крымские города, возрастала торговля и промышленность. Росло частное землевладение. Однако, увеличивалось количество безземельных крестьян. В 80-х годах безземельных насчитывалось 17461 домохозяйств или 47 % всего крестьянского населения. Местные крестьяне-татары, оказывались обезземеленными как русскими, так и своими мурзаками-помещиками.

Феодально-крепостной застой погрузил Россию в поголовную безграмотность и беспросветную нищету. В среде интеллигенции начался разброд. Появилась молодежь, которая видела выход из создавшегося положения только в радикальных мерах: терроре и революции. В то же время столыпинские реформы начали было приносить положительные результаты.

В 1874 году из Александровска (ныне Запорожье) в Симферополь была проложена железная дорога, протянутая до Севастополя. В 1892 году началось движение по железной дороге Джанкой - Керчь, что привело к значительному ускорению экономического развития Крыма. К началу XX столетия из Крымского полуострова ежегодно вывозилось 25 миллионов пудов хлеба. Успешно развивалось виноградарство, виноделие, плодоводство, табаководство, животноводство, возделывались эфиромасличные культуры. Земледелие стало преобладающим занятием крымского населения. К 1890-м годам посевы зерновых занимали 220 000 десятин земли. По 5000 десятин занимали сады и виноградники.

По переписи 1897 года в Крыму жило 186000 крымских татар. Общее население полуострова достигало полумиллиона человек, проживавших в 12 городах и 2500 населенных пунктах. Большое развитие получили татарская промышленность, банковское дело. Появились крупные татарские промышленники. Их капитал оценивался в 15 миллиардов золотых рублей. На официальном уровне росло уважение ко всему, что касалось составляющих российскую нацию этносов и их религий.

Высшие государственные награды предусматривали специфику мусульманской религии и выпускались специально для воинов-мусульман без крестов, имамы присутствовали на всех официальных церемониях, совершаемых православной церковью, в армии вместо стопки водки, которую получали русские солдаты, воинов-мусульман угощали сладким чаем.

Но реформатора Столыпина застрелили террористы. Началась война. Вскоре ситуация в стране стала ухудшаться и привела к разрушению государственной системы. Страшный голод поразил Крым. Обострились основные противоречия крымской жизни. Назревала революция.

Гаспринский, понимая сложившееся положение, стремился по-своему найти выход из него - мирным путем, не доводя до вооруженного восстания беднейших слоев населения. Он видел выход в широком вовлечении татар в производственную жизнь, в более внимательном отношении к их хозяйственным и культурным нуждам.

Он ратовал в газете о просвещении татар в строгом соответствии с интересами общероссийскими. Некоторые земляки упрекали его в измене родному народу, исламу, но он отвечал, что главное для него - общероссийские интересы. Россия для него была родиной. Все-таки он был из старинного российского дворянского рода, присягавшего на верность своему царю.

И когда Абдурешид Медиев предложил Гаспринскому печатать в его типографии свою газету "Ветан хадими", статьи которой призывали народ против царизма, Гаспринский отверг его предложение, но оказал материальную помощь.

Гаспринский понимал, что образованное и технически подготовленное мусульманство на окраинах России только усилит и обогатит империю, и потому нет причин для революции.

"Мусульмане не будут устраивать против России революцию и не будут предателями в ее глазах", - торжественно заявил он. Когда он писал, что "для мусульманских народов русская культура более близка, чем западная", Гаспринский стремился именно к взаимодействию, взаимовлиянию, взаимообогащению и взаимопониманию мусульман с русскими. Его слова опирались на исторические факты.

К концу девятнадцатого века мусульман в Поволжье, Сибири, Крыму, на Кавказе и в Средней Азии было 18 миллионов человек.

Русские власти проявляли уважение к исламу и самобытным обычаям исповедующим его народов.

Однако были со стороны русского правительства допущены ошибки, промахи, трагедии и неудачи. К трагедии относят и полувековую войну с горцами Северного Кавказа в 1817-1864 г.г. И.Гаспринский писал:

"Обращаясь к другой системе политики, проистекающей из уважения к национальности и всестороннему равенству племен, населяющих государство, мы замечаем, что она, отлично служа делу государственного единства, в то же время способствует образованию, прогрессу и выработке лучших форм труда и жизни; как системе, имеющей за собой правду и справедливость, она привлекательна и действует среди большинства цивилизованных народов мира".

(Исмаил Гаспринский, "Русский Восток". Казань, Татарское книжное издательство, 1993).

Пророческими были слова крупнейшего политика и подлинного реформатора России XIX века П.А.Столыпина: "Народы иногда забывают о своих национальных задачах, но такие народы гибнут... они превращаются в удобрение, на котором вырастают и крепнут другие более сильные народы"... Действительно, без тщательного изучения целостных систем национальных интересов России невозможно вести успешную, кропотливую работу по согласованию, гармонизации интересов различных этносов, то есть осуществлять научно-обоснованное регулирование межнациональных отношений в нашей стране, привести в действие национальные факторы возрождения отечества Гаспринский постоянно утверждал, что причиной тяжелой жизни татар является их неграмотность, культурная отсталость. Для того, чтобы народ исправил свое положение, ему необходимо вооружиться знаниями. Он писал:

"Если мусульмане России будут учиться и станут просвещенными людьми, тогда они научатся различать белое и черное. Будут знать, какой путь короче к собственному освобождению. В первую очередь мусульманам России не хватает образования, культуры, чтобы стать такими же передовыми, какими являются народы Европы."

Гаспринский и его последователи ориентировались на либеральные и порой на левые круги российского общества, которые более терпимо относились к религиозным требованиям мусульман, выступали за развитие контактов мусульман с русскими, за восприятие всего нового в политике и культуре России, за учет всего передового и современного, что могла дать Россия В то время своим мусульманским подданным.

А в мусульманских газетах русского императора тогда именовали "Ак падишахом" ("Белым царем"), "благом, посланным Аллахом".

Так, ознакомясь с историей ислама в России, я понял, на чем основывались действия, предпринятые Сталиным, по уничтожению джадидов, передовой татарской интеллигенции при взятии им власти в свои руки. Соответственно, реагировали на действия джадидов и сталинские чиновники и после его смерти. Еще осенью 1917 года Свердлов высказал мнение, что Крым - это "оплот эволюционистов" и призвал к разгрому местных "социал-соглашателей". Его призыв был принят к исполнению.

А когда на первом крымско-татарском национальном собрании - Курултае была поставлена задача "на основе идей братства, чувства единой Родины... действовать во имя воссоединения с общедемократическим миром, во имя спасения от когтей кровавой революции, которая разрушила памятники, культовые здания, сожгла дотла дворцы, растоптала щедрый и прекрасный Крымский полуостров", был развязан красный террор в Крыму. В 1918 году Учредительное собрание было ликвидировано. И позднее, когда представилась возможность, Сталин ликвидировал всех джадидов и имя Исмаила Гаспринского в то время даже страшно было произносить вслух. Книги джадидов и в том числе Гаспринского были уничтожены. За их хранение невинного человека подвергали аресту и ссылке,

Однако, когда я только в шестидесятые годы двадцатого столетия смог познакомиться с книжкой Гаспринского, то решил про себя, что отдам все свои силы и знания делу просвещения татар, мусульман. В те годы коммунистическая партия в СССР в категорической форме требовала жесткой антирелигиозной пропаганды среди мусульманского населения, А я понял, что моим собратьям нужна моя помощь в качестве опытного, квалифицированного организатора и методиста культурно-просветительной работы.

К тому времени у меня уже был большой опыт такой работы в крупнейших клубных учреждениях страны и в качестве лектора общества "Знание".

Однако через несколько дней после заседания секции исламоведов в помещении общества "Знание", ко мне в кабинет зашел профессор (без его разрешения не могу назвать его имени).

Он сообщил с оглядкой и шепотом:

"Тот татарский активист, который кричал на тебя на прошедшем заседании секции исламоведов, собрал у себя на квартире несколько человек из числа татарских же активистов, в том числе и меня. Он заставлял подписать письмо против тебя. Он обвиняет тебя в том, что ты приносил на секцию исламоведов книгу лидера джадидов Исмаила Гаспринского!"

Выслушал его, я тут же написал своему руководству заявление с просьбой освободить меня от работы, а еще через несколько дней устроился на должность старшего методиста в Научно-методический кабинет культпросвет работы Министерства культуры России.

Завет Исмаила Гаспринского: "Один день, проведенный на страже народного интереса, угоднее Аллаху, чем сорок дней поста и сорок ночей молитвы" (хасид со словами Пророка, опубликованный в газете И.Гаспринского "Терджиман"), я воспринял как личное мне завещание великого просветителя татарского народа, которого с того дня признал своим учителем.

Вскоре мы вместе с профессором Шари-новым Уралом Зиятутдиновичем, руководителем московского татарского общественного центра (МТОЦ), создали кружок по изучению наследия татарского просветителя И. Гаспринского, организовывали и проводили лекции и конференции по этой же теме. Урал Зиятутдинович нарисовал на большом листе ватмана портрет великого нашего учителя и всегда вывешивал его на сцене во время наших выступлений.

Теперь я с упоением изучал жизнь и учение своего великого земляка Исмаила бея Гаспринского, рядом с которым жили и трудились, а также помогали ему мои деды (по отцовской линии) феодосиец Байрамов Аб-дульмеджид и (по материнской линии) бах-чисараец Азизов Якуб. Обо многом я теперь узнавал, расспрашивая старших земляков и родственников, читая книги Многое, оказывается, скрывалось от посторонних ушей и умалчивалось.

Родина - Крым

Там, за яблоневым садом, Где гуляешь ты, Веют сладким ароматом Травы и цветы. В том саду алеют розы -Чудо из чудес! Реют стрелами стрекозы В синеве небес.

В том саду, в большом красивом двухэтажном доме с терраской в крымскотатарской деревне Аджикой близ Гаспры 8 марта 1851 года у обедневшего помещика-дворянина Мустафы Гаспралы и его жены Фатьмы Султан-ханум, дочери богатого Ильяс мурзы, родился мальчик. Тот озаренный солнцем день был для Мустафы-аги особенно радостным и памятным. Известие о новорожденном тут же облетело всю деревню. Уже тянулись к его дому родственники, друзья. Во дворе играл на скрипке один из друзей хозяина. Гости рассказывали забавные истории, пили черный кофе.

А Мустафа ага уже думал, как назвать сына. Имя - это первый большой подарок, который получает человек. И его он должен пронести незапятнанным через всю жизнь,

Мустафа ага стоял у ворот, а к нему уже подходили соседи, родственники, друзья. Поздравляли, желали мальчику быть сильным, красивым, обязательно богатым и здоровым.

Подошел имам. Поздоровались. Мустафа ага с удовольствием выслушал приветствия, пожелания. Имам порекомендовал дать ребенку имя святого. Оно прививает любовь к исламу, доброте и любви к родным местам. В комнате имам положил ребенка лицом по направлению к Мекке и стал часто повторять имя Аллаха.

Рядом с имамом стояли деревенские аксакалы.

- Какое имя хотите дать ребенку? - спросил имам отца.

Тот торжественно, еле сдерживая радость, произнес:

- Исмаил!

В торжественной тишине имам нарек ребенка мусульманским именем - Исмаил.

Прочитал молитвы то с правой стороны, то с левой. Затем прочитали молитвы все присутствующие и произнесли "аминь".

Так новорожденный первый в жизни подарок - имя Исмаил.

Гости поздравляли счастливого отца, вручали подарки, высказывали пожелания, чтобы ребенок рос здоровым, сильным, умным, счастливым. А затем во дворе принесли жертву за мальчика: зарезали двух баранов. И снова имам произносил молитву: жертва принесена за Исмаила, сына Мустафы, кровь за кровь, кости за кости, мясо за мясо, голова за голову.

Молодой отец выбежал с ружьем в руках на порог дома, выстрелил несколько раз в небо и воскликнул:

- Хочу, чтобы сын мой, Исмаил, потомок дворянского рода, стал великим русским офицером и прославил наш род!

Когда-то Мустафа-бей владел большими землями. Виноградники, яблоневые сады простирались так широко, что невозможно было оглядеть их взглядом. Росла пшеница. Табуны породистых лошадей, стада коров, овец и коз пасли рослые чабаны. Во дворе усадьбы стояли красивый фаэтон, арбы, запряженные волами.

Однако в результате войны 1854-1856 годов и других войн полуостров пришел в запустение. Более трехсот разрушенных селений было покинуто населением. Около 140 тысяч татар покинули родные места. Владения Гаспралы, также, как и дома многих татар, опустели. Он был разорен и, вынужденный покинуть разрушенную усадьбу, переехал в Бахчисарай, чисто татарский город, в котором осталось к тому времени только 1500 домов,

Под давлением знакомых русских дворян Мустафа-бей переделал свою татарскую фамилию Гаспралы на русский, дворянский лад: Гаспринский. Так поступали многие татарские мурзы, перешедшие на русскую службу.

Маленького Исмаила нянчила простая крымская татарка по имени Абибе. Она рассказывала ребенку занимательные татарские сказки, сказания - достаны о храбрых и сильных батырах, о родном крае и своем народе.

Много народных преданий, легенд, сказок и историй рассказывала маленькому впечатлительному мальчику его мать - Фатьма-ханум. Он на всю жизнь запомнил ее рассказы и неоднократно использовал их в своих литературных произведениях. Можно с уверенностью сказать. Что народное творчество крымских татар оказало определяющее воздействие на развитие литературных и ораторских способностей Исмаила Гаспринского. Он всегда и в устных и печатных выступлениях использовал образные народные выражения, пословицы, поговорки, предания и сказки крымских татар Он был истинным сыном своего народа. У бахчисарайцев еще живы были воспоминания о встречах с великим русским поэтом Александром Сергеевичем Пушкиным. Ис-маил-бей слышал легенду о соловье, который в Бахчисарае встречал Пушкина звонкими трелями, а когда поэт уехал, то и петь перестал.

Пушкин так описывал быт байчисарайцев той поры:

Покрыты белой пеленой,
Как тени легкие мелькая,
По улицам Бахчисарая
Из дома в дом. Одна к другой
Простых татар спешат супруги
Делить вечерние досуги...

Когда маленькому Исмаилу исполнилось восемь лет, отец и мать с пением повели его за руки в мусульманскую школу медресе к старенькому и уважаемому среди местных жителей Аджи-Исмаилу имаму. Вручили ему заранее приготовленное приношение - кофе, чай, сахар, табак, деньги.

А вечером, когда маленький Исмаил вернулся из школы домой. Родители устроили ему праздник.

Пригласили учителей Аджи-Исмаила оглы, активистов мечети, родственников, соседей. Пили кофе, беседовали. В соседнем доме отдельно от мужчин собрались женщины: мать, бабушки, нянька абибе. Пели песни, пили черный кофе, играли в различные игры. Этот день запомнился Исмаилу Гаспринскому на всю жизнь, как особенно замечательный этап его детства.

Мальчику внушали особо почтительное отношение к учителю-мулле, постоянно напоминая:

"Выговоры и побои муллы-оджи гораздо полезнее, чем ласки родителей", "Кто сказал тебе хоть одну букву, тем самым приобрел над тобою право хозяина", "Кто научил тебя хотя бы одному слову Корана - твой хозяин".

Старенького учителя мектебе ученики встречали с поклонами, целовали ему руку и полы одежды. Маленькому Исмаилу на всю жизнь запомнились трудные уроки заучивания арабских букв для чтения татарского текста. Долго и с большим трудом ученику приходилось зазубривать арабские буквы "элиф", "бей", "пей", "тей" с тем, чтобы после слагать их в татарские слова, а затем предложения. Причем, после каждого слова-буквы произносилась молитва.

В одном классе учились дети разных возрастов и уровней подготовки. Те, которые уже в прошлом году заучили арабский алфавит, помогали в текущем году заучивать тот же алфавит новичкам. Такая учеба могла длиться без определенного срока. Поэтому среди малышей в одном классе можно было встретить и великовозрастных верзил. Выучив алфавит, ученик приступал к выучиванию сборника мусульманских молитв и извлечений из Корана. Провинившегося ученика наказывали и оплеухами, и подзатыльниками, и даже кулаками.

После деревенского медресе еще два года юный Исмаил проучился в медресе Зинд-жирли.

С десяти лет Исмаил Гаспринский стал учиться в русской школе в городе Симферополе. В этой русской школе уже произошли значительные изменения, которые хорошо осознал и усвоил будущий татарский просветитель. Здесь была создана "светлая и радостная атмосфера труда, уважения к личности ребенка, пробуждения у него интереса к знаниям".

Эта школа относилась к числу первых новых народных школ, руководствовавшихся передовыми педагогическими идеалами своего времени. И молодой Исмаил Гаспринский это хорошо осознавал, а позднее использовал на собственной практике в школе, которую сам организовал.

Затем отец перевел его на учебу в Воронежский кадетский корпус, который Исмаил закончил успешно. Однако Мустафа-бей мечтал о блестящем будущем своего сына, способного, умного, старательного. Ведь крымско-татарские мурзы имели такие же права и привилегии, как и русские дворяне. Потому-то в 1853 году Мустафа-бей получил чин поручика, к тому же стал переводчиком у графа М.С. Воронцова. Он решил воспользоваться своим положением и определить своего сына в привилегированное военное училище в Москве. Однако устроить крымско-татарского мальчика в такое особое учебное заведение было нелегким делом. Мустафе-бею пришлось прибегнуть к связям и кошельку,

Так юный Исмаил Гаспринский стал учащимся Московского военного училища. Провожать всеобщего любимца, красавчика Исмаила пришли родственники, друзья и соседи. Пришел из соседнего дома и сын местного судьи. Он был на год старше Исмаила, учился в медресе хорошо, но был очень завистлив. И на этот раз он, бледнея от зависти, но старательно скрывая это гаденькое чувство, с фальшивой улыбкой поздравлял друга Исмаила с поездкой в Москву, Эту гаденькую, фальшивую улыбку юный Исмаил запомнит на всю жизнь и еще не раз увидит на лице его.

О Аллах! Как же мне, крымскому татарину, с юных лет оторванному от ветки родимой, понятны те чувства любви и тоски по родному краю и своему народу, которые предстояло испытать юному Исмаилу Гаспринскому!

В Московском военном училище смуглолицый, черноволосый, кареглазый мальчик, разговаривающий с сильным татарским акцентом, гордый и независимый, вызвал насмешки и шутливое подтрунивание над собой со стороны товарищей по учебе. Однако он вскоре нашел себе друга среди кадетов в лице однокашника - литовского татарина Мустафы Давуда (Давидовича). В последующем жизнь не раз сведет друзей юности. Мустафа Давидович через много лет после кадетского корпуса станет мэром Алупки и сделает много полезного для крымских татар и лично для друга Исмаила.

Здесь же в Москве юный Гаспринский подружился с будущим ученым, публицистом и издателем журнала "Русский вестник" славянофилом М.Н. Катковым, который уже тогда познакомил Исмаила с русскими интеллигентами.

Однажды один из учеников назвал Исмаила "крымцем", а в другой раз еще кто-то назвал "азиатом". Он не обиделся, а наоборот, возгордился тем, что он "крымец", "азиат" - единственный в толпе учащихся европейцев, Но в то же время самолюбие его было задето и вызвало в нем сильнейшую любовь именно к азиатчине, к Востоку, Крыму и мусульманам, воспоминания о которых беспокоили его душу и сердце. Он решил глубже изучить историю ислама, Крыма и своего народа. Овладеть многими языками. И было ему тогда четырнадцать лет. Теперь он только и думал о своей родине, о своих предках. Сны и видения крымских лесов, гор, полей и садов и Черного моря преследовали его постоянно. Порой он, как наяву, представлял себе, как:

Трещит арбуз от сладости...
Кричит Асан от радости.
Очаг пылает во дворе.
И солнце жжет так яростно
На счастье детворе.

И бабушка на корточках
Чебуреки стопочкой
Кладет у очага.
Они румяной корочкой
Горят еще в руках.

Затем вода прохладная,
Чистая, отрадная
В холодном кувшине
И мать стоит нарядная...
...И все это во сне.

Отныне военное образование его не удовлетворяло, не соответствовало его мечтам о будущем.

Необычайно гуманное воздействие на него оказали впечатления от картин великих русских художников, спектаклей с великими русскими артистами в роскошных театрах, знакомство с творчеством великих русских писателей в публичной библиотеке столицы.

Особенно его увлекали произведения писателей-демократов. Он читал и конспектировал роман писателя-мыслителя Николая Гавриловича Чернышевского "Что делать?", его же философские социально-публицистические работы "Русская беседа" и ее направление", "Капитал и труд" и др.

Также внимательно конспектировал публицистику Дмитрия Ивановича Писарева "Схоластика XIX века", "Стоячая вода", "Писемский, Тургенев, Гончаров", "Базаров", "Бедная русская мысль". Увлеченно читал статьи Белинского Виссариона Григорьевича "Критико-публицистические статьи, рецензии, обзоры", "Письмо к Гоголю". Читал и пересказывал другу Мустафе Давуду романы Александра Ивановича Герцена "Кто виноват?", "Сорока-воровка". Все эти русские писатели-мыслители влияли на дальнейшее формирование его мировоззрения. Его тянуло к искусству, литературе, творчеству. Он чувствовал себя гуманистом, которому чужды война, военное дело. Он теперь хотел сам и писать, и рисовать, и выступать с чтением стихов, лекций. Он мечтал стать полезным для своего народа, который был лишен всего того светлого и прогрессивного, что он увидел в Москве. Такими же мыслями и мечтами был окрылен его новый друг Мустафа Давидович. И они вместе решили покинуть стены военного училища и отправиться в дальние романтические странствия через Одессу на корабле по Черному морю.

Боясь, что в поезде их могут схватить и вернуть обратно, они пошли пешком из Москвы по направлению к югу Они прошли вдоль берегов Волги, Дона и Азовского моря. Подрабатывали грузчиками в портах и на базарах. Много мытарств испытали они, но и многое увидели. Но теперь оба с особой силой осознали необходимость в серьезном образовании, в знании русского языка, в бесполезности того образования, которое оба получили в духовных медресе, где зазубривали арабские буквы и слова. Знаний, приобретенных в медресе, хватало им только для того, чтобы поднести вещи богатым пассажирам на вокзалах, да торговками на базарах. И весь утомительный и мучительный путь до родного дома они постоянно твердили про себя о необходимости учиться и изучить в совершенстве русский язык.

Так в 1867 году два друга прибыли пешком из Москвы до Одессы. Вид синего моря, белых парусников и громадных кораблей пробудил в них романтические чувства, усыпил благоразумные мысли. Они решили нелегально отправиться на одном из кораблей в Константинополь, в Турцию. Но их задержали, вернули на берег. Некоторое время юные друзья подрабатывали в порту, на одесских базарах грузчиками, а затем отправились по домам. Теперь Исмаил шагал по родной земле Крыма легко и радостно. Родная земля, родная речь, смуглолицые, кареглазые люди радовали его, делали счастливым.

И с какой радостью, с каким душевным и физическим облегчением он поздним вечером перешагнул порог мечети первый Татарской деревни Крыма и истово молился Аллаху до самого утра.
О Милосердный мой Аллах,
Услышь меня на небесах!
В родной мечети, в счастливый час
Я совершаю свой намаз

Теперь он шел легко и радостно. Родная земля, родная речь, смуглые, кареглазые люди радовали его, делали счастливым,

Он не мог надышаться запахами цветущих садов, цветников, виноградников, дыма, стелющегося от милых сердцу татарских очагов.

...Сладкий ветер - запах донника,
Горьким веет от полыни...
Мчатся вдаль лихие конники
Вдоль по солнечной долине...

Как радовался он теперь своему родному жилищу: низким цветастым диванчикам -сетам, покрытым яркими коврами и подушками, восьмигранному столику - софра, изящному кофейнику - джезте, низкому очагу, медной посуде, куману. Теперь он постоянно просил мать спеть ему родные крымско-татарские песни. Особенно любимую им: "Эй, прекрасный Крым!"

Мать трогательно ухаживала за ним. На медном подносе приносила маленькие фарфоровые чашечки с черным кофе.

- А молочную пенку? - спрашивал он.

Но она уже наливала из крохотного кувшинчика густые сливки. Протягивала горячие пахучие лепешки, свежий овечий сыр, гроздья винограда.