Ленифер Мамбетова
Ленифер Мамбетова(Меметова) – по национальности крымская татарка, по образованияю преподаватель русского языка и литературы. Родилась 19 марта 1957 года в узбекском городе Чирчик, недалеко от Ташкента.
Родители, будучи детьми, были насильственно высланы, как и весь крымскотатарский народ, из Крыма в мае 1944 года. Отец - Меметов Иззет, мать - Кавляметова Максуде, старший брат - Илимдар(1954г.), младшая сестра - Эльвира(1960г.).
Окончила филологический факультет Самаркандского государственного университета, работала библиотекарем, методистом, а затем преподавателем русского языка и литературы в Чирчикском индустриальном техникуме.
В 2006 году с семьёй переехала в Крым. Семья: муж - Февзи, старший сын - Рустем, младший сын – Экрем, невестки - Динара и Зейнеб, а также годовалый внучок Лятиф, названный в честь деда.
В Симферополе руководит Центром обучения иностранным языкам «Лардан».
Победительница в номинации «Лучшая женская работа» в конкурсе «Оpen Central Asia Book Forum & Literature Festival- 2014» (OCABF-2014) и получила Премию имени Марзии Закирьяновой.
С Т И Х И
О чём пишу…
Тепло и любовь к Крыму, откуда мои корни, я стала ощущать ещё ребёнком, слушая рассказы моих родителей. Будучи детьми, им пришлось пройти трагический путь изгнания с родной земли вместе со всем крымскотатарским народом в мае 1944 года.
«Судьбой татар палач распорядился…», и по бесчеловечному замыслу их насильственно выслали, и выслали не на время, а навсегда…
Но мой народ не погиб, не растворился, не исчез. Наоборот, пройдя тяжелейший путь испытаний, он стал сильнее. Он обрёл новые пространства для самовозрождения. Средняя Азия стала для крымских татар второй родиной, а её народы – братьями.
Боль и память о трагической судьбе моего народа – неизменная тема моих стихотворений. Стихи посвящаю светлой памяти моих родителей: отца Иззета и мамы Максуде. Их воспоминания ношу в своём сердце с самого детства. Их слёзы и боль о возвращении на родину – теперь мои слёзы, моя боль…
Стихи посвящаю светлой памяти моих родителей: отца Иззета и матери Макъсуде. Их воспоминания ношу в своём сердце с самого детства. Их слёзы и боль о возвращении на родину – теперь мои слёзы, моя боль…
Памяти моего отца Иззета и мамы Макъсуде
посвящается.
Я возвратилась, родина, к тебе,
И о судьбе своей уже не спорю.
Мне часто ночью видится во сне,
Как я бегу с отцом и мамой к морю.
Нам радуется крымская волна,
И нежно мамины целует руки.
Восторга и высоких чувств полна –
Ведь были вечность целую в разлуке.
В слезах отец поет «Гузель Крым»,
О самом дорогом для сердца крае.
Прошли года, растаяли, как дым –
Он помнил черный день в цветущем мае.
Я возвратилась, родина, к тебе.
Любви к тебе вовек я не растрачу.
Отца и маму вижу лишь во сне.
Ладонями закрыв лицо, я плачу…
Памяти моего деда Лятифа
из крымской деревни Къышкъара посвящается.
Словно тени серые деревья,
Домик деда видится во мгле.
Тихая татарская деревня
Для меня – святое на земле…
Жизнь была – и нет. Все в мире зыбко.
На пустынном месте память – миф.
Но поет и плачет в сердце скрипка,
Здесь когда-то жил мой дед Лятиф.
Мне о нем рассказывала мама,
Мудрым, честным был. Не прячась в тень,
Посвящал в священный стих Корана
Ребятню с татарских деревень.
Был учитель он в татарской школе,
Любящим был мужем и отцом,
Землю крымскую любил до боли,
Жил с открытым, искренним лицом.
Вспоминаю мамины рассказы,
И до слез обидно мне опять,
Что родному дедушке Лятифу
Не пришлось мне руку целовать…
Меркнет солнца луч светло и тихо,
Домик деда чудится во мгле,
Но могила дедушки Лятифа
На чужбине – в неродной земле…
* * *
Солнца диск, морские волны,
Ветер с привкусом печали,
И дыханьем предков полны
Крыма призрачные дали.
Не видала я с рожденья
Эти крымские пейзажи,
Волн не слышала я пенья…
Кто повинен в этой краже?
Оттого ты, сердце – птица,
В Крым стремилось, как из клетки…
Горько, горько не родиться на земле,
Где жили предки.
* * *
Путь в Крым, домой, закрыт был для татар,
Нарушен лад молитвенного строя.
Изгнанником, увы, стал млад и стар,
Предателем презренным и изгоем.
Осиротела в ту же ночь земля,
Слезами звезды скатывались в море.
Заплакали и горы, и поля,
От слез захлебываясь и от горя.
Прожиты на чужбине наши годы,
И пройдены сплетения путей.
В реке одной, не смешивая воды,
Любовь и боль текут в душе моей.
Памяти моих родителей посвящается…
Пришла я, Крым, к твоим ногам
Сложить дары своей печали,
К соленым пенным берегам,
К горам, степям в туманной дали.
Пришла к тебе, душой влекома,
Не отводя в слезах лица.
О Крым, мне грусть твоя знакома
Из песен моего отца.
В них боль безвинного страданья,
О том мне ветры шелестят.
Вдали от родины, в изгнаньи
Народ жил много лет подряд.
Родные вспоминая лица,
В молитве руки я сложу.
Своим печалям, словно птицам,
Я тихо крылья развяжу.
В краю изгнания могилы
Отца и матери моей.
Летите вы, мои печали,
К ним стаей скорбных лебедей.
Для берегов отчизны дальней
Я покидала край родной…
На сердце не было печали,
Стремилась в Крым я всей душой.
Двух родин, знаю, не бывает,
Но как мне быть – терзаюсь я.
Душа ликует и страдает,
Ведь не в Крыму родилась я.
Но с детства мамины рассказы –
Они, как яблоневый дым,
Услышав, я влюбилась сразу
В страну из сказки детства – Крым.
И вот я здесь, и сердце бьется,
И от волненья не вздохнуть,
А в небо мысль моя несется:
«О, всё ж прошла я этот путь.
За горизонтом, в дымке где – то
Покинула родимый дом,
Где молодость умчалась в Лету,
Где каждый камешек знаком.
Но слышу голос, он сердечен,
До боли чудится родным.
С небес, где звезды светят вечно,
Я слышу: «Хош кельдинъ, кизим».
Молитву мамину шепчу я,
Прикрыв задумчиво глаза,
А по щеке неудержимо
Бежит горячая слеза.
* * *
Не самозванцы мы, о Крым, твои мы дети,
Не попрошайки, хлеба мы не просим.
Тебя же любим больше всех на свете,
Любовь к тебе в своем мы сердце носим.
С тобой когда-то нас жестоко разлучили,
Но сердце верило, что ты нас ждешь.
В неволе, на чужбине нас томили…
Ужель, о родина, ты нас не узнаешь?
Одежды белые в дороге обветшали,
Но нас несли надежды два крыла.
Душой израненною мы к тебе прижались,
Скажи нам, родина, что очень нас ждала.
Одень, как прежде, нас в свое великолепье,
Своих детей утешь и успокой.
Сними в пути истлевшее отрепье,
И мы у ног твоих отыщем свой покой.
Светлой памяти моей мамы Макъсуде посвящается…
Где вы, дети-бабочки?
Тополёчки, где?
Где ты, босоногая
Девчушка Макъсуде?
Ножек твоих маленьких
Если след найду,
На край света пешею
За тобой пойду.
Крымский ветер шепчет мне:
«Ах, не надо грёз,
Пролилось немало здесь
Неповинных слез,
Стариков беспомощных,
Женщин и детей
Гнало ночью тёмною
Стадо нелюдей.
В спину автоматами
Подгоняя их».
Не души, слеза, меня,
Дай закончить стих.
Где вы, дети-бабочки,
Тополечки, где?
Где ты, босоногая
Девчушка Макъсуде?
Крымский ветер, рану мне
Ты не береди.
Слёзы и страдание
У меня в груди.
* * *
Было в скорби утро раннее,
Скорбью веяло с полей.
Увозили прочь, в изгнание
Белокрылых лебедей.
Крылья крепко были связаны,
Чтобы в небо им не взмыть.
Были лебеди обязаны
Свою родину забыть.
Ах, за что, за что изгнание
Белых птиц в чужую даль?
С милой родиной прощание,
И в глазах печаль, печаль.
Птицам в путах трудно дышится.
Им бы в небо и поля!
Но прислушайтесь, вы слышите?
Это плачет мать-земля!
Море вторит ей рыданием,
Небо шлет немой укор,
Видя белых птиц страдание.
Палачам позор, позор!
Не уйдут в реку забвения
Сердца боль и боль в глазах…
Сквозь невзгоды и мучения
Птицы снова в облаках.
ИСПОВЕДЬ СТАРОГО ПАРОВОЗА.
На свалке старого металла
Меня не всем дано узнать.
Людей рука меня ковала,
По рельсам птицей чтоб летать.
Моя душа была крылатой,
Я мчал вперёд что было сил.
Улыбками людей богатый
Я счастье их в себе возил.
Летели дни по рельсам прямо,
В судьбу сливаясь и года.
Но память не дает упрямо
Забыть мне что-то навсегда.
В сорок четвертом это было,
Мне эту дату не забыть.
Хоть из железа – сердце ныло
И не хотело даже жить.
И стал я Гамлетом железным,
Вопрос решая: быть – не быть.
Себя считая бесполезным,
Весь мир желая изменить.
Был май. Слезой с небес печальной
Катилась скорбная звезда.
И от бессилия кричали
Груз видящие поезда.
А грузом этим были дети,
И женщины, и старики.
Ах, не забыть мне лица эти,
Их скорби, боли и тоски.
Толкая в спину автоматом,
К вагонам гнали стариков.
Детей и женщин кроя матом,
Всех закрывали на засов.
Но сквозь засов тревожно звонко,
Как человечеству укор,
Плач увозимого ребёнка.
Он несмываемый позор!
И сразу ком возник у горла,
Ах, как мне это передать.
«Ребёнок» слово. Как же горько
С предателем его связать.
Я говорю из дальней дали,
Пройдя сквозь времени пласты.
Поверьте, поезда страдали,
Когда в изгнанье вас везли.
И я чернею и чернею.
Не старость это, вот беда,
Свой взор, увы, поднять не смею,
Я весь ржавею от стыда.
Душа яснеет. Это исповедь.
Народ, прошу, меня прости!
В своем признаньи был я искренним,
Ты грех мой тяжкий отпусти.
От автора.
За то, что безвинно наказан
Народ оклеветанный мой,
Пусть крошечный колокол в каждом
Звонит, отнимая покой.
* * *
Кричу я звёздам – не докричаться.
Они мерцают мне в высоте.
Какое счастье, поверь, возвращаться
На родину предков – к своей мечте.
О Крым, мы те же, твои навеки.
Домой вернувшись из чуждых стран,
Словно большие и малые реки
К тебе стремимся, в свой океан.
Не взращён я землёю родною,
Чей таинственный голос мне мил,
Где так много поросших травою
Моих предков великих могил.
Дедом здесь перепахано поле.
Крым – мой отчий возлюбленный край,
Нашу боль, неусыпное горе
На тревожных ветрах укачай!
Пусть теперь не случаются беды.
Мы пришли, зов услышав родной,
Прорыдать над могилами дедов,
Отрыдать над своею судьбой.
Чьи-то лица и злобны, и серы…
Но, скрывая сердечную дрожь,
На костре очищающей веры
Клевету мы сжигаем и ложь…
Светлой памяти моего отца Иззета посвящается.
О сострадании моля,
Дома татар стоят, как тени.
И, упадая на колени,
Мы произносим: «Бисмилля…»
У входа нас никто не встретил,
В колодце высохла вода.
Из опустевшего гнезда
Никто, никто нам не ответил.
Но сердцем найдена дорога,
Где тихий плач и тайный зов,
Где сиротою стонет кров,
И нескончаема тревога…
Светлой памяти моей мамы Макъсуде посвящается.
Крымский вечер. Розовые дали.
Потихоньку засыпает день.
И в аквамариновой печали
Домики татарских деревень.
Распластав волшебной птицей крылья,
Над деревней Къышкъара лечу.
Напрягая тело от усилья,
Звонким детским голосом кричу:
«Мераба, земля моя родная!
Здесь когда-то жил мой къартбаба.
Не нужна мне родина чужая…»
И ответила земля мне: «Мераба!..»
Мне кивают величаво горы,
Кланяются травами поля.
И морские говорят просторы:
«Помни, это родина твоя!…»
Сон растаял. Ласково коснулась
Моих щёчек мамина щека:
«Моя дочка-солнышко проснулась»,-
Нежит меня мамина рука…
НЕЗАБЫВАЕМЫЕ ГОДЫ…
И в мутной дымке непогоды
Ветрами выстланный ковыль.
Незабываемые годы,
Щемящих снов седая пыль…
Судьбы изгои, дети Крыма,
В глазах их, сквозь слёзы туман,
Печальный, никому незримый
Воспоминаний караван.
* * *
Тихую молитву, засыпая,
Шепчут горы, море и поля.
Как же я люблю тебя, родная
Дедовская крымская земля!
В годы нескончаемой разлуки
Мы тебя любили всё сильней.
И к тебе протягивали руки,
К родине единственной своей.
Никогда не сможет об отчизне
Любящее сердце позабыть.
Крым, родной, нам мало даже жизни,
Чтоб тебя без устали любить.
Догорает тёплый летний вечер
Полный тихих и щемящих грёз.
Небо Крыма зажигает свечи,
Восхищая красотой до слёз!
***
Не грусти, моё сердце, а слёзы оставь для дождей.
У нас отняли родину, мы же – смогли возвратиться,
Словно в небо отчизны взлетевшие смелые птицы –
Не предвестники бед, а посланники добрых вестей.
Будем верить в себя, и в родимые крымские дали
С восхищеньем глядеть, и взлетать высоко-высоко.
Мы на родине, значит, закончилось время печали.
Научиться счастливым быть – это совсем нелегко.
Мы на родине! Значит, лучшее ждёт впереди.
Возвращенье к родным берегам нелегко нам досталось.
Пожелаем себе только самую-самую малость –
Снова в завтра глядеть, за спиною оставив дожди…
* * *
Здесь воздух чист, а роща зелена.
Сосновый лес, где терпко пахнет хвоя.
О родина, ты у меня одна.
И мы уже навек, навек с тобою.
Взахлёб здесь можно чистый воздух пить,
С мечтою сокровенной повстречаться.
И даже может, очень может быть,
Что заново здесь может всё начаться.
Не говорю: «Не в силах, не могу…»
В себя поверю и поверю в чудо.
Я на родном осталась берегу
И больше не уйду уже отсюда!
ВОСПОМИНАНИЕ ОТЦА.
Судьбой татар палач распорядился-
Нас увозили с родины моей.
Однажды наш состав остановился,
Мы услыхали крики журавлей.
Тревожно и отчаянно кричали
Они, о сострадании моля.
С небес для нас о помощи взывали,
Но молчаливо плакала земля.
И так мне захотелось стать крылатым…
Молитвой обратился я к Творцу,
Шептал слова, что сердцу были святы,
Размазывая слёзы по лицу.
А птицам неба, с чистыми сердцами,
Никак им было не понять людей,
Что можно стать однажды палачами
Безвинных женщин, стариков, детей.
P. S.
Весною ласточки летят под крышу.
Не суждено вернуться в Крым отцу…
Но если журавлиный крик услышу,
Сожмётся сердце – слёзы по лицу…
Источник: http://www.rus.ocabookforum.com/5516-2/
| 
Поиск по сайту:
