Наши земляки

Газиз Губайдуллин

ДВЕ ЖИЗНИ ГАЗИЗА ГУБАЙДУЛЛИНА

Газиз Губайдуллин (1887-1937) – татарский публицист, писатель, ученый тюрколог, человек, имя которого сегодня возникло из небытия, как бы вновь открыто для татарского народа. В Татарском культурном центре – музее в Казани из пяти стендов, посвященным выдающимся деятелям татарского народа XX века и открывающих экспозицию музея, первый рассказывает о жизни и творчестве Газиза Губайдуллина. Этот центр, находящийся в помещении культового заведения эпохи советской власти – Ленинского мемориала, возник после падения Советского Союза. До того и имя, и творчество ученого и общественного деятеля для нескольких поколений советских людей было предано забвению с начала 1930-х гг., несмотря на то, что «в интеллектуальной жизни татарского общества первых десятилетий нашего века, - пишет один старейших российских ученых тюркологов Шамиль Мухаммедьяров, - одно из центральных мест принадлежит Газизу Салиховичу Губайдуллину (Г.Газизу) - личности яркой и многогранной. Широта взглядов этого человека, сформировавшегося в стенах Казанского императорского университета, естественно переплеталась с мастерством филигранного анализа конкретного исторического факта. Критический ум и способность проникать в сущность исторических явлений, академическая форма изложения материала теснейшим образом сочетались у него с художественным дарованием. История, источниковедение, историография, литература и литературоведение - таков далеко неполный круг творческих интересов ученого»[1].

Из значительных ученых Европы Газиз Губайдуллин был ровесником Марка Блока. И тот и другой были историками, в чем-то похожими даже по манере писать. Многие этапы их жизненного пути (вплоть до окончания: и тот и другой были расстреляны в застенках – один в гестапо, другой в советских репрессивных органов) схожи и различны настолько, насколько схожи этапы жизни ровесников, и насколько различны судьбы людей в относительно благополучной (даже в условиях двух мировых войн!) в Западной и предельно трагичной в Восточной Европе XX века, где люди стали «материалом» жестокого коммунистического эксперимента. Трудно представить себе полное забытье известного ученого в Западной Европе, не говоря уже об ученом, сочетавшего научную работу с публицистикой деятельностью и писательским трудом. Газиз Губайдуллин – мастер короткого рассказа – татарский Чехов, стал известен как писатель и публицист еще в дореволюционной России. Ныне как писатель и публицист он «открыт» для общественности заново. Не только рассказы, но почти все его публицистические статьи эпохи дореволюционной России, такие как «Умирает ли нация?» перепечатаны на страницах современной прессы Татарстана. Судьба Газиза Губайдуллина – это судьба интеллигента российских национальных окраин XX века. Будущий тюрколог родился в эпоху больших надежд России на светлое будущее - эпоху начала стремительного развития капитализма, а погиб в годину страха, становящегося непременной составляющей подсознания советского интеллигента. Жизнь ученого уложилась в две эпохи России. Первая половина его жизни совпала с эпохой первоначального накопления капитала с его далеко не гуманным лицом, вторая - строительства нового, как надеялась страна, самого справедливого общества на Земле, которое в 1930-х оказалось сродни самому мрачному средневековью.

***

На рубеже веков Россия вышла на первое место по рождаемости. В 1897—1913 гг. население страны увеличилось на 58%. Как никогда быстро разрастались города. Рост городского населения почти вдвое обгонял общий прирост населения страны. Демографические темпы роста – это тот индикатор, который свидетельствует о наличии в коллективном бессознательном этноса представления о возможности достижения наиболее желанных базовых ценностей или отсутствия такой возможности. Конечной целью всех душевных устремлений человека является уравновешенность, безопасность, приспособление, целостность[2]. В начале XX века у жителей России преобладали оптимистические настроения.

Газиз Губайдуллин был представителем одного из самых быстро развивающихся народов Российской империи. После отмены крепостного права татарский народ стал народом, уверенно смотрящим в свое будущее, народа, в коллективном бессознательном которого была вера в реальную возможность устранения негативных сторон жизни России. По такому важнейшему показателю массовых умонастроений, как рождаемость русские занимали одно из первых мест в стране, но их опережали татары. Благодаря исследованиям Дамира Исхакова[3] сегодня мы знаем, что за период c XVIII по начало XX века численность волго-уральских татар возросла в 11,2 раза. Такие темпы роста свидетельствовали о духовном здоровье этноса, веры в своей способности успешно преодолеть грядущие невзгоды.

Быстро изменялся внешний облик городов, они становились все более похожими на европейские. В столицах строились многоэтажные «доходные» дома, проводились водопровод и электрическое освещение, появились новые виды транспорта: конка и электрический трамвай. Провинция с некоторым, но довольно кратким отставанием, следовала за столицами. Изменялся образ жизни средних слоев. Будущий ученый родился в семье представителя динамичного социального слоя, основной движущей силой перемен – купечества. Российское купечество в это время в массовом порядке осуществляло формационный переход от средневековой торговли к промышленному производству. Отец будущего историка - Салих Губайдуллин находился в русле общего потока реформирующейся России. Начав с небольшого капитала, полученного в наследство от отца, в начале ХХ века он стал одним из самых видных купцов Казани, владельцем суконной мануфактуры, выполнявшей заказы казны. Мать Газиза Губайдуллина была одной из дочерей известного казанского богача Айтуганова.

В конце XIX - начале ХХ века городские жители России по внешнему облику перестали отличаться от европейцев. Лишь крестьяне и служители культа продолжали носить традиционную национальную одежду. Изменить внешний облик было много проще, чем систему ценностей. Стратегическая задача состояла в другом: страна стояла перед необходимостью не только сменить одежду традиционную национальную на европейскую, лошадь - на автомобиль, трамвай и поезд, пользоваться для связи не столько «оказией», сколько почтой, а также еще недавно неизвестными телеграфом и телефоном. В городской быт, буквально ежедневно входили многие другие, неслыханные раньше новшества. Надо было не только принимать их, но делать много большее - коренным образом переосмысливать основы своего существования, изменять представления о мире и о себе.

Это осмысление и переосмысления бытия, мира и своего личного места в нем - психологически самый трудный для человека процесс переоценки ценностей - проходил у всех современников Газиза Губайдуллина, но по-разному. Этот процесс разделял людей, в том числе и самых близких, противопоставлял их друг другу и, в конечном итоге вылился в кровопролитную Гражданскую войну. Национальным окраинам предстояло сделать то же самое, что и столицам, но «пробежав» быстрее и значительно большее расстояние.

Отец историка, который уже в ХIХ веке с размахом и по-европейски вел дела и выглядел по-европейски презентабельно, сына послал учиться в весьма консервативное, старометодное, как говорили в то время, учебное заведение, в то, в котором сам в свое время учился - медресе «Халидия». Но в пору его молодости в середине XIX века это учебное заведение вовсе не было консервативным и возглавлялось тогда одним из самых выдающихся представителей татарского народа ХIХ века - Шихабом Марджани. В начале же ХХ века «Халидия» казалось ориентированной на Европу татарской молодежи оплотом средневекового мракобесия. Современник ученого И.Аитов писал впоследствии о Газизе и его учебе в медресе: «Он сам был долгие годы шакирдом в одном из худших дореформенных медресе, «кадым», где даже употребление черных классных досок, как цвет шайтана, считалось греховным делом, а ученики сидели прямо на полу, обходились без парт». Вероятно, это медресе вовсе не было столь плохим, но лишь казалось на фоне стремительных перемен в стране, на фоне осознаваемых и полуосознанных задач, стоявших перед татарским народом в эпоху, когда Россия ускоренными темпами догоняла Европу.

Восемь лет с 1895 по 1904 г., когда Газиз учился в медресе «Халидия», куда он должен был приходить до восхода солнца, а уходить из школы около 9 часов вечера, посвящая весь день духовной схоластике, пришлись на ту пору, когда у человека происходит естественный процесс формирования системы ценностей 12 –18 лет. В стены консервативного духовного училища доходили слухи о грандиозных изменениях: о развитии промышленности, о строительстве великих железнодорожных магистралей, о стремительной европеизации страны. В начале XX века три новшества тут же покорили в России всех: телефон, синематограф и фотография. Живая, интенсивная, завораживающая жизнь действовала на шакирдов даже сильнее, чем на других: запретный плод сладок. Игнорируя запреты наставников, шакирды тянулись к свободной от средневековых устоев жизни.

Один из главных вопросов, который волновал учащихся «Халидия» был: те ли знания они получали, насколько полученные знания могли пригодиться в будущем, какое место в жизни могли занять выпускники по завершения учебы в медресе. Газиз получил навыки, позволяющие ему работать священнослужителем, навыки, как и многим другим, не пригодившиеся ему в дальнейшей жизни. Но в отличие от многих других ему, будущему историку и писателю, удалось использовать, полученное в медресе, хорошее знание языков – арабского, турецкого и татарского. Кроме этого, с частным преподавателем Газиз учит персидский. С 1899 г. он читает на турецком языке Жюль Верна, Фламмариона, Вольтера и Руссо, других европейских писателей и ученых. Через арабскую, турецкую литературу, через статьи в татарской периодической печати знакомится с основами преподавания в Европе.

Внешние веяния буквально сотрясали стены «Халидия». Шакирды обсуждали перемены даже более бурно, чем это было за стенами духовного училища. И конечно, жаждали революционных перемен. Современный исследователь ислама и татарского национального движения Фарит Султанов для характеристики настроений того времени приводит такие слова Габдуллы Тукая: "... пока не рухнет капиталистическая система, не установится социалистический строй и капитал не перестанет быть завесой истины, я не вижу никакого смысла в том, чтобы считаться мусульманином. Тот, кто в душе доволен этой действительностью, тот не правоверный, тот не мусульманин... "[4]. Далее тот же ученый пишет: «Татарские деятели культуры начала XX века преклонялись пред талантом Пушкина, Лермонтова, Тургенева, Льва Толстого, Некрасова, Горького, восторженно о них отзывались». Татарская интеллигенция стремилась познакомить свой народ с достижениями Европы и русского народа, занималась переводами. Они стремились воспитывать у татар чувства любви к другим нациям, в частности, к русскому народу, к его молодежи, призывали татарскую молодежь брать пример с русской. Не случайно герои их произведений изучают русский язык, читают произведения Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Горького[5]. Газиз ощущает острую потребность в русском языке и начинает его изучение сразу по окончании медресе.

Газиз Губайдуллин - человек, о котором в Америке сказали бы: «он сделал себя сам». Его отец, окончив татарскую щколу - медресе, писать по-русски выучился сам и русскую культуру осваивал самостоятельно. Как и отец, Газиз прошел процесс традиционного мусульманского воспитания и образования дома и в медресе. Изучал Коран, арабский, турецкий и персидские языки, правила шариата, произведения персидских, арабских и турецких преимущественно средневековых авторов, средневековую мусульманскую философию. Русский язык не был для него родным языком и в начале жизненного пути Газиз не владел им настолько, чтобы получать новые знания. Он пытался приобщиться к европейской культуре через переводы европейских авторов на турецкий язык.

В год окончания Газизом медресе, во время русско-японской войны, когда вся страна остро ощущает свою отсталость от европейских стран, среди прогрессивной татарской молодёжи - шакирдов медресе, учащихся реальных училищ, гимназистов, студентов Казани и других городов начинается бурное движение, направленное на пропаганду и распространение среде татар передовой европейской и русской культуры. Тогда создается кружок элитарной интеллектуальной татарской молодежи под названием "Шимба", участником которого становится Газаиз. . Когда Газиз покинул «Халидия» в стране было завершено строительство Транссиба - самой протяженной магистрали мира – гордости России, главного ее достижения, представленного несколько ранее на Всемирной парижской выставке. Тогда же на далеких российских окраинах шла Русско-японская война, а страна была на пороге первой русской революции. Желание получить европейское образование, возникшее в годы учебы в медресе, оформилось в конкретные действия в год поражения России в русско-японской войне и начала первой русской революции 1905-1907 гг., когда передовые слои российского общества, остро переживая поражение в войне и внутренние проблемы, полагали, что все беды от недостаточной цивилизованности общества, от его отсталости от западно-европейских держав.

Среди мусульманских народов России татары занимали особое место. В совокупности они представляли собой наиболее образованный, втянутый в новые общественные отношения тюркский этнос, сознающий роль духовного неформального лидера не только тюркских, но всех мусульманских народов России. Процесс переоценки ценностей у татар происходил, с одной стороны, наиболее цивилизованно (при почти поголовно грамотном по-татарски населении), с другой - наиболее остро. Противостояние людей с разными представлениями о мире и о себе было особенно напряженным среди людей разных поколений, традиционный конфликт между отцами и детьми становился оглушающе громким.

Фатих Амирхан посвятил борьбе отцов и детей в татарских семьях начала XX века пьесу "Яшляр" (Молодежь), идущую на сцене казанских театров до сих пор. Хотя автор не изменил даже имени главного героя – Газиз, сейчас мало кто знает, что прототипами героев пьесы, идущей до сих пор на сцене Казани, была семья казанского купца Салиха Губайдуллина, конфликт отцов и детей этой семьи. В революционный 1905 год Газиз заявил отцу, что он полностью порывает с его делами купца и фабриканта и на участие сына в торговых делах рассчитывать тот не должен, что у него иной путь в жизни, он будет независимо от отца зарабатывать деньги своим трудом и хочет получить европейское образование.

С 1906 г. Газиз стал готовиться к сдаче экзаменов за 8 классов классической гимназии, наняв за скромное вознаграждение репетитора, которым оказался один из первых большевиков в Казани - студент С. Н. Гассар. В гимназический курс входило обязательное и хорошее знание древних и современных европейских языков. Газиз изучает немецкий, французский, греческий и латинский языки. Основательно готовится и по другим предметам. Хотя сословные и национальные ограничения в получении университетского образования (кроме ограничений для евреев) были сняты, поступить в университет в то время было непросто. В огромной России было всего 10 университетов – столько же, столько в тогдашней маленькой Швейцарии. Соответственно, был высокий конкурс, в котором, как и сегодня, нужно было продемонстрировать помимо знаний по отдельным предметам, хорошее владение русским языком. С изучением языка Газизу повезло: он учит его на дому с помощью преподавателя русской словесности - жены дяди. (Существование русской тети Лизы было большим благом для Газиза, но возмутительно скандальным для клана. Когда, после смерти первой жены, дядя женился на гувернантке своих детей, знаменитый татарский поэт Габдула Тукай сочинил популярное в то время стихотворение, где язвительно писал о браке, как о позоре древнего рода Айтугановых.)

Газиз Губайдуллин живет в среде революционных преобразований в самосознании России, где татарину надо способствовать преобразованию своего народа, приобщению его к русской и европейской культуре. В служении своему народу, приобщению его к достижениям европейской цивилизации Газиз Губайдуллин и небольшой круг его друзей и соратников видит свое жизненное предназначение. В узком кругу единомышленников Газиз вместе с друзьями интенсивно и осознанно вбирает в себя европейскую культуру в обсуждениях разных проблем, на литературных вечерах, в постановках домашних спектаклей. В эти годы напряженной политической интеллектуальной жизни Газиз знакомится с узким кругом молодых властителей дум татарского народа - Габдуллой Тукаем, Фатихом Амирханом, Каримом Тинчуриным, Гафуром Кулахметовым, активно участвует в шакирдском движении и начинает выступать в периодической печати. В России, как и во всем тогдашнем европейском мире, начало века – это время молодых талантов. Молодые люди собираются в небольшие группы в полной уверенности, что они самые-самые – умные, талантливые, способные решать задачи, которые не могут решить все остальные. И действительно, решают, изобретают. Это время чрезвычайно интенсивной интеллектуальной деятельности. В России ориентирами служат И.П.Павлов и И.И.Мечников - лауреаты Нобелевской премии (1908). Мечников стал профессором в 25 лет. Татарские интеллигенты, в небольшой круг которых входил Газиз, преобразовывали прежде всего себя и ощущали себя лидерами, ответственным за развитие народа, талантами, способными решать любые сложные задачи.

В 1909 г. Газиз Губайдуллин сдал экзамены на аттестат зрелости и поступил на юридический факультет Казанского университета. Россия в это время успешно индустриализировалась. Среднегодовые темпы роста промышленного производства в 1909—1913 гг. достигали 9%, доля тяжелой индустрии в промышленности увеличилась до 43%, энерговооруженность (а она в начале XX века была главным индикатором современного производства) возросла в 1900—1913 гг. в 3 раза. В то же время принципы самодержавия (с 1905 г.) были поколеблены. Царизм не мог опираться ни на одну из общественных страт. Он не мог даже в полной мере управлять деятельностью правительства, поскольку государственный бюджет утверждала Дума. Принципом государственной политики стало лавирование между общественными силами, готовыми идти на компромисс с царской властью. Соглашатели, естественно, вызывали неприязнь радикально настроенной молодежи. В 1905—1907 гг. революционная интеллигенция поддержала даже индивидуальный террор и крестьянские бунты, уничтожившие очаги сельской русской дворянской культуры - 2 тыс. помещичьих усадеб, в которых находились произведения искусства, библиотеки. Крестьяне, выступая против помещиков, развернули борьбу и против кулаков за общинные уравнительные идеалы. В 1908 и 1910 гг. прошли студенческие забастовки. Уровень рабочего движения даже в 1908— 1910 гг. оставался более высоким, чем до 1905 г.

Со смертью П. А. Столыпина распад государства, начавшийся «снизу», был дополнен кризисом «верхов». Правительственная власть постепенно переходила в руки временщиков, при дворе росло влияние Григория Распутина, лечившего наследника престола Алексея от гемофилии и, как были уверены многие, определявшего политику государства.

После поражения революции 1905-1907 гг. лозунг «Россия – для русских» стал руководством для наиболее реакционных сил. Молодая татарская интеллигенция с напряженным вниманием следила за тем, как в 1910 г. была уничтожена автономия Финляндии, началась антипольская агитация, травля евреев. «Русское знамя» требовало «поставить жидов искусственно в такие условия, чтобы они постепенно умирали». Возросла эмиграция в Новый Свет. Дума одобрила националистический курс правительства Столыпина, в частности политику русификации западных губерний. Именно в этой обстановке в 1910 году Газиз перешел на историко-филологический факультет университета, окончательно решив посвятить свои силы не столько установлению в России цивилизованного правового государства, сколько для того, чтобы получить ответы на три сакраментальных для татарского и для всех народов России вопроса: кто мы? Откуда мы пришли? Куда мы идем?

В студенческие годы не только приобретаются специальные, профессиональные знания и навыки, но происходит наиболее интенсивное приобщение к культурным ценностям, накопленным человечеством. Как в настоящее время, так и в прошлом у интеллигента именно на студенческие годы приходится наибольшее посещение театров, выставок, концертных залов. Интенсивность и глубина приобщения индивида к культуре находится в прямой зависимости от духовно-эмоционального климата эпохи. Газизу Губайдуллину повезло с тем, что его молодые годы совпали с «Серебряным веком» русской культуры, что означало процесс приобщения к европейской культуре подстегивался необычайной насыщенностью творческой жизни страны, такой насыщенностью, которой никогда не было прежде и будущем вплоть до наших дней. Помимо чисто культурных изысков в «серебряный век» искусство искало ответ на вопрос «Что есть Россия, Что ждет Россию?». «Вехи» стали манифестом новой буржуазной интеллигенции России, они во многом определили духовный климат, в котором создавалась культура «Серебряного века».

Конечно, многое оставалось достоянием только жителей столиц. Но и в провинции Газиз Губайдуллин и узкий круг его единомышленников не упускали ни одной возможности обсудить те же политические, общественные проблемы, которые были предметом дискуссий в столицах, и увидеть, услышать приезжих артистов, певцов. Как писал советский исследователь творчества ученого историк А.С.Алишев, «идейный рост Г. Губайдуллина до Октябрьской революции шел под влиянием социальной среды, в которой определяющую роль играла татарская национальная интеллигенция. С другой стороны, он находился под растущим влиянием прогрессивно-демократического движения, особенно молодежи. Он сам писал, что в 1905 году в их среду проникали идеи Льва Толстого, народников и социал-демократов. Он был другом Гафури Кулахметова, знал X. Ямашева (наиболее известных большевиков-татар – Э.К.). Однако идеологически до их уровня, до социал-демократической идеологии он не поднялся. Любимый его учитель в университете профессор Н. Н. Фирсов стоял на позициях народников. Вне университета Г. Губайдуллин участвовал в различных кружках передовой татарской молодежи. По идейным позициям он был близок к Ф. Амирхану и революционным демократам. Г. Губайдуллин не был революционером»[6].

Газизу Губайдулину, как немногим историкам Европы начала XX века, удалось получить блестящее профессиональное образование. Российские университеты в то время не уступали европейским. Казанский относился к числу наиболее старых, с глубокими традициями, особенно в востоковедении. Газиз Губайдуллин, решивший стать востоковедом, получал в стенах Казанского императорского университета образование не только не уступающее европейскому, но находящееся на высоком европейском уровне. На историческом факультете университета с 1910 по 1916 год его основными руководителями были известные российские профессора историки Н.Н.Фирсов, М.М.Хвостов и востоковед Н.Ф.Катанов. Студент Газиз Губайдуллин активно участвовал в общественной жизни демократической татарской молодежи. Вместе с Ф. Амирханом, Г. Тукаем и другими он организовал популярный среди татар журнал «Анг». В 1914—1915 годах проводил большую работу по составлению и изданию первого сборника, посвященного 100-летию со дня рождения Ш. Марджани. В I911 году на страницах журнала "Шура" Газиз издает свою первую научную работу: "Опыт о Марко Поло". Затем в русской прессе было опубликовано дипломное сочинение Газиза «Марко Поло как источник для истории монголов». В I915 году с 11 по 20 номерах журнала "Шура" Газиз Губайдуллин публикует свою первую научную работу: "Опыт о Марко Поло".

Еще не закончив университетский курс, Газиз Губайдуллин проявляет себя как ученый и организатор науки. В 1914—1915 годах он активно участвует в исследованиях, составлении, редактировании и издании первого вообще и первого фундаментального в истории татарского народа сборника статей, посвященного 100-летию со дня рождения татарского просветителя Ш. Марджани. Для сборника он написал две статьи о творчестве просветителя.

Как пишет С.Х.Алишев, «Дореволюционные труды Г. Губайдуллина главным образом источниковедческого и историографического характера. «Опыт Марко Поло» … представляет собой источниковедческий анализ книги Марко Поло» … Губайдуллин сопоставляет книгу Марко Поло с другими источниками, сравнивает, иногда не соглашается с автором, критикует и дополняет Марко Поло» Он пользуется трудами многих путешественников и писателей, историков как европейских, так и восточных. Таким образом, получилось солидное и серьезное исследование не только о книге Марко Поло, но и по истории Монгольской империи конца XIII в. Такого же рода работой надо считать его сочинение «Ибн-Халдун и «Политика» Аристотеля», выполненное в 1910 г. Статьи, посвященные творчеству Ш. Марджани, особенно ценны для изучения татарской дооктябрьской историографии. В статье «Взгляды III- Марджани на просвещение, науку и искусство» он доказывает, что Марджани был человеком прогрессивного мировоззрения, с европейским кругозором. В другой статье — «Исторические труды Ш. Марджани» — автор показывает, как работал Марджани над источниками, раскрывает лабораторию ученого. Губайдуллин дает вообще высокую оценку деятельности Марджани, утверждая, что он является первым историком булгаро-татар»[7].

Точно также, как высокий подъем русской культуры в конце XIX — начале XX в. был бы невозможен без помощи промышленников-меценатов, таких, как С. И. Мамонтов, П. М. Третьяков, С. Т. Морозов и многих других, так и развитие культуры татарского народа зависело от меценатов-татар. С течением времени менялись взгляды отца Газиза – Салих-бабая. Он стал самым известным меценатом Казани. При финансовой поддержке Салиха Губайдуллина были осуществлены исследования и вышел в свет сборник статей, посвященных выдающемуся татарскому просветителю XIX века Шихабу Марджани. Журнал "Мусульманин", выходящий в Париже, так писал об отце Газиза: "Давно уже ходили слухи среди состоятельных мусульман Казани об основании особенного фонда для поддержки нуждающимся студентам-единоверцам и выдачи им стипендий. Слух этот, наконец, получил реальное осуществление, а если принять во внимание речь, сказанную по этому поводу известным богачом г-ном Салих-эффенди Губайдуллиным, то можно надеяться, что недалеко время, когда наши студенты будут устроены не хуже других. Говоря о том, что необходимо принять меры к поднятию материального положения нуждающейся молодежи, г-н Губайдуллин сказал: "Настало уже время уничтожить ту пропасть, которая отделяет нас от молодежи. Во имя будущего мы должны поддержать её. Не думайте, однако, господа, что без нашей помощи они лишатся школы и останутся невеждами. Любовь их к знанию у нас так велика, что они и личными усилиями выйдут на дорогу и достигнут своего. Только хватит ли у нас тогда совести называть себя отцами тех детей, которым мы в самую критическую для них минуту отказали в необходимом, справедливо заслужим только презрение с их стороны, и они будут правы"[8].

В 1914 году Газиз женился и приступил к преподаванию истории в новометодной медресе «Мухамадия». В одной из своих автобиографий Газиз писал: «с 1914 года тайно от начальства я стал преподавать историю в одном из татарских реформированных медресе «Мухаммадие»[9]. Преподавать тайно от властей он мог, но не жениться. В архиве сына ученого до сих пор хранится разрешение ректора на брак с дочерью купца 1-й гильдии Рабигой Казаковой.

В 1916 году Газиз окончил университет с дипломом первой степени. В царской России, человек, окончивший университет, автоматически становился личным дворянином. Т.е. входил в состав господствующего сословия. Однако для неблагонадежных такое вхождение было чисто формальным. У властей, отслеживающих общественную деятельность студентов, Газиз Губайдуллин относился к числу неблагонадежных. Поэтому после окончания университета он не мог ни продолжить учебу в аспирантуре, ни поступить на государственную службу. Об этом сам Газиз пишет так: «Моя политическая неблагонадежность и татарское происхождение не позволили мне поступить на государственную службу и остаться при университете»[10]. Более того, формально по предложению губернатора, а фактически по его приказу он вынужден был покинуть Казань. Трудовая деятельность студента-отличника, выпускника университета с дипломом первой степени началась в маленьком уездном городке Троицке, в частной татарской учительской семинарии. Здесь он стал преподавать историю, причем неофициально, т. е. без утверждения властей. Он стал заведующим мужского татарского 5-классного училища «Вазифа».

Февральская революция, которую он принял с энтузиазмом, позволила ему вернуться в Казань. «Г.Губайдуллин находился в водовороте общественной жизни своего времени. Начав свою деятельность как политик в бурные революционные годы, он активно включился в работу созванного 20 ноября 1917 г. Миллэт Меджлисе (Национальное собрание мусульман Внутренней России и Сибири), вошел в состав коллегии по созданию Штата Идель-Урал. Там рука об руку с другими членами коллегии Г.Шарафом, Ф.Сайфи, Ф.Мухамедьяровым, С.Атнагуловым он занялся претворением в жизнь этого наиболее реалистичного в условиях распада Российской империи проекта воссоздания национальной государственности татарского народа. Одна за другой из года в год из под его пера выходили публицистические статьи и брошюры. Эволюционировали его взгляды, общественно-политические воззрения, философское восприятие жизни»[11].

После Октябрьского переворота, он отказывается от предложения отца эмигрировать, заявив, что он разделит судьбу своего народа. В 1919 Газиз поступил в аспирантуру по кафедре истории России в 1919 году. В одной из своих автобиографий он так писал об этом: «Февральская революция дала возможность развернуть все мои силы в области науки и литературы. Однако эта революция еще не давала возможности остаться при кафедре для подготовки к профессорскому званию, ибо вплоть до Октября Казанский университет оставался старым - дореволюционным. Только Октябрьская революция и очищение Татарии от белочехов открыли мне путь в аспирантуру. Я был оставлен в 1919 году при университете по кафедре истории России под руководством двух профессоров: Н.Ф. Катанова (ориенталиста) и историка России - Н.Н. Фирсова»[12].

В 1918—1925 гг. выходят в свет его сборники рассказов, учебники, монографии, брошюры: «История древнего мира», «История религии», «История России», «История татар», "История классов у татар", "Этапы социального развития приволжских татар". Книги «История татар» («Татар тарихы») и «Из прошлого татар» освещали историю татарского народа с древнейших времен до XIX в.. «Автор особенно большое внимание, - пишет С. Алишев, - уделяет истории татар XVIII века, широко освещает пугачевское восстание, екатерининскую комиссию 1767 г., впервые вводит в научный оборот архивные материалы татарской ратуши и т. д. «Татар тарихы» выдержала 3 издания на татарском языке, последнее вышло в Москве в 1925 г.»[13], «Из прошлого татар» – два при жизни, и одно относительно недавно в Англии, «История классов у татар» - два издания. В 1923-1924 годах Газиз в содружестве Али Рахимом пишет «Историю татарской литературы", изданную в Казани, в трех томах.

К этому времени он стал уже известным публицистом, писателем и ученым. Сложились его взгляды, которые не совпадали с ортодоксальными марксистскими. Так, не мог он писать об абстрактных двух классах, в татарском обществе в XVIII в., о феодалах и крестьянстве, а писал о шести: о земельной аристократии (князья и мурзы), мусульманском духовенстве, служилых татарах, торговых татарах, ясачных и помещичьих крестьянах. Вслед за М. Н. Покровским, (и так же, как позднее великий представитель школы Анналов Фернан Бродель) в своих работах утверждал, что после феодализма в XVIII в. в стране установился не капиталистический уклад, а формация торгового капитализма. Хотя до эпохи массовых репрессий было еще далеко, научные и идеологические взгляды ученого не устраивали систему. Система беспощадно расправлялась с идеологическими противниками, выдворяла их из страны, еще не решалась осудить известного ученого за научные воззрения. В 1925 г. Газиз был арестован по обвинению в уголовном преступлении. Сын ученого об этом написал так: «Отца обвинили в краже, якобы совершенной им где-то в Средней Азии. Нелепость обвинения была очевидна: в это время отец неотлучно жил в Казани, но его арестовали»[14]. Лишь дружное вмешательство еще сохранившейся старой (царской) профессуры вызволило его из тюрьмы. В прессе была опубликована статья «Досадная ошибка» с извинением перед ученым. Однако Газиз решил покинуть Казань. В это время не только в Москве, но и на окраинах Советской России была острая нужда в квалифицированных кадрах, способных работать на местных языках. Газиз получил приглашения работать в Москве, Узбекистане и Азербайджане. Арест способствовал отъезду в Баку и дальнейшей жизни в Азербайджане. В Москву и Узбекистан он выезжает для чтения курсов лекций. Его исследования расширяются до истории всех тюркских народов. В 1927 г. он защищает докторскую диссертацию «Проблема происхождения узбекского народа», становится профессором и деканом восточного факультета Азербайджанского государственного университета, членом государственного ученого совета Азербайджана, Председателем центрального бюро просвещения Академцентра Узбекистана, профессором Ташкентского и Самаркандского университетов по кафедре мусульманского Востока создает школу востоковедов. В 1929 году избирается действительным членом Научно-исследовательского института этнических и национальных культур народов Востока в Москве, в 1930 г.— внештатным профессором 1-го Московского университета. В этот период он особенно активно участвует в научных съездах и конференциях.

Обычно у ученого-гуманитария продуктивный возраст начинается в 40 лет и заканчивается в 60. У ярких представителей цеха творческий интервал удваивается и длится от 30 до 70 лет. У Газиза Губайдуллина за счет способностей и четкой жизненной ориентации продуктивный возраст начинается на 10 лет раньше обычного и обрывается в 1937, охватывая возраст с 32 до 50 лет.

У Газиза Губайдуллина, чего не было у европейских ученых его времени, творческий период был омрачен политическими преследованиями с начала 1930-х годов. Издание трудов ученого с 1931 - 1932 гг. резко сокращается. Многие рукописные труды Губайдуллина наиболее продуктивного периода жизни 1931 - 1933 годов безвозвратно утеряны. Лишь часть их сохранилась в научном архиве Института истории Академии Наук Азербайджана. Уже в 1933 году ученый вынужден был оставить начатые работы в Азербайджанском филиале Академии Наук и выехать из Баку с семьей, избрав местом работы и жизни в начале город Пятигорск, а затем - Казань. Он думал, что гонения на него за пределами Азербайджана закончатся, но явно недооценивал созданную Сталиным репрессивную машину. Оценив, вернулся в Баку. 17 марта 1937 г. Газиз Губайдуллин был арестован. При аресте были изъяты, бесследно исчезнувшие, рукописи работ последних лет. После многомесячного заключения, сопровождавшегося пытками, 13 октября 1937 года первый татарский профессор был расстрелян в застенках НКВД Баку.

Благодаря любезности Владимира Михайловича Алпатова, изучавшего обстоятельства политического процесса над учеными-востоковедами, мне удалось прочитать протоколы допросов. Допрашивался он по нескольку раз в течение одного и того же месяца. Три раза допрос длился непрерывно по 10 суток. Подсудимый все время допроса должен был стоять. За 10 суток следователи, которые, естественно, сидели, менялись неоднократно. В чем только не был обвинен и «сознался» Газиз Губайдуллин! Профессинальный шпион знаменитый Лоуренс Оливье не сотворил и десятой доли того, что «оказывается» сделал ученый-востоковед. Помимо научной работы, которая естественно была ширмой для подрывной контрреволюционной, он действовал в связи со всеми реальными и виртуальными политическими силами того времени и занимался как подрывной диверсионной деятельностью, так и политической и идеологической работой. Он не только (одновременно!) был агентом разведок Турции, Германии, и Японии, но намеревался (одновременно!) возродить в одном и том же месте конституционную русскую монархию, средневековый (!) халифат, единое тюрко-татарское государство и буржуазно-демократическое государство Азербайджан.

Мы не знаем, что мог бы создать ученый, получивший первоклассное европейское образование и который владел уникальным языковым инструментарием. Он знал шесть европейских языков - современных и мертвых – русский, французский, немецкий, английский, латынь и древнегреческий и три восточных – турецкий, арабский, персидский. Сегодня вторую жизнь обрели произведения Газиза Губайдуллина, которые были созданы практически в самом начале научного пути, но не знаем большую часть трудов, созданных им в последние годы жизни: они безвозвратно утеряны и можем лишь предполагать, сколько сделал бы ученый в нормальной жизни. Жизнь ученого была прервана в самом расцвете его творческих сил.

Ссылки

1. Мухамедьяров Ш. Предисловие. Г.Газиз. История татар. М.: Московский лицей. 1994, с. 13.

2. Адлер А. Индивидуальная психология / История зарубежной психологии (30-е – 60-е гг. XX в.). Тексты. М., 1986, 344 с., с. 134.

3. Исхаков Д.М. Этнодемографическое развитие татар в XVIII-XX вв. и их традиционная культура / Из истории Альметьевского региогна. Казань: Изд-во «Татполиграф», 1999. – 350 с., с.27, см. также с. 40-50.

4. Тукай Г. Избранные произведения в 2-х томах. - Т.2. - С.37-38

5. Султанов Ф.М. Ислам и татарское национальное движение в российском и мировом мусульманском контексте: история и современность. – Казань: РИЦ «Школа», 1999. – 236 с., с. 62.

6. А.С.Алишев. По следам минувшего. – Казань: Татарское кн. изд-во, 1986, с. 112-121.

7. Там же.

8. «Мусульманин», Париж, 1910, № 21.

9. Автобиография находится в личном архиве сына ученого Салмана Губайдуллина.

10. Там же

11. Мухамедьяров Ш. Предисловие. Г.Газиз. История татар. М.: Московский лицей. 1994, с. 13-14.

12. Упомянутая выше автобиография.

13. А.С.Алишев. По следам минувшего. – Казань: Татарское кн. изд-во, 1986, с. 112-121.

14. Газиз Губайдуллин. Казань.Рухият: 2002, с. 36.

Эдуард Кульпин